.............................................................

- Готовы к выгрузке, док? Через пять минут начнём готовить доктора Гейзлера к транспортировке из здешнего лазарета в лазарет Форта. Вы можете поехать с ним, если хотите.
- Не делайте мне никаких одолжений, сержант Джойс. Я поеду вместе с рейнджерами. С доктором Гейзлером я успел поговорить, до того, как ему дали седативные.
- Ну, как хотите, но ваша лаборатория уже полностью готова к работе. И у вас здесь будут отличные комнаты, гораздо лучше, чем вам смог бы обеспечить любой другой Шаттердом.
Готтлиб посмотрел в желтоватое небо. Здесь всё было бесцветным. Создавалось ощущение, что из здешнего мира высосали краски.

- Да. Настолько отличные, насколько могут быть в тюрьме. Вы ведь не позволите мне уйти, если я захочу?
Джойс нахмурился и потер шею мозолистой ладонью.
- Вы и Гейзлер не заключённые, доктор Готтлиб. Но вы сами должны понимать, насколько сейчас важны. Если начнётся вторая волна, то ваше согласие работать станет вопросом жизни и смерти.

Кивнув, Готтлиб тихо ответил, глядя сквозь него: - Да, понимаю, сэр. Завтра буду в лаборатории.
- И я всё ещё жду заключение врача о вашем физическом и психологическом состоянии. Это формальность, но она обязательна для всех..
- Да, сэр.
Сержант помолчал, ожидая, что Германн скажет что-нибудь ещё, но он молчал, казалось, желание борьбы его покинуло. Джойс оставил его смотреть на обломки льдин и промоины серой воды.

Германн сказал лишь половину правды. Конечно, он говорил с Гейзлером, но тот был не в себе. Проблески сознания были редки, и он был под такой дозой обезболивающих, что вряд ли вспомнит их короткую беседу. Сидя рядом с Ньютоном, он ощутил себя абсолютно одиноким. Все, что он мог делать после нападения - избегать людей и глядеть на статистику по кайдзю, пока голова не отказывалась думать. Ветер трепал его отросшие за месяц волосы. Несколько последних дней он даже не утруждал себя бритьём. Всё было сломанным и неправильным.
..................................................
- Жалеешь себя, док? Ничего, если мы к тебе присоединимся?
- Мы в этом тоже преуспели, так что, может, сможем помочь?
Близнецы Уотли облокотились на ограждение по обе стороны от него.
- Знаешь, Ньют рассказывал нам про эту парку. Но я не думал, что ты её ещё носишь.
- Она точно такая уродливая, как я себе представляла.

Готтлиб посмотрел на Соню - она выглядела расстроенной. Он чувствовал, как ей хочется, чтобы он закричал, или разозлился, или хоть выговорил им за пренебрежение. За эти дни ни один из близнецов не подходил к нему.

- А, вы опять со мной разговариваете. Какая жалость. Я наслаждался покоем.
Близнецы пристыжённо рассматривали свои перчатки.
- Мы сожалеем, что не пришли поговорить с тобой раньше.
- Просто увидев целого живого кайдзю... мы подрастеряли запал.
- Мы не знали, что думать, но мы от тебя не отказываемся.
Мрачное выражение было так неуместно на круглом, дружелюбном лице Сони, что Германн почувствовал укол вины. Какой прок от его суровости для него или для них?
- Ну-у... я обратился бы к вам рано или поздно - вы должны мне и моему коллеге 650 долларов.

Близнецы расхохотались - облегченно и истерично, обнимая его каждый одной рукой. Соня, поколебавшись, бросилась к нему и стиснула в объятьях. Приглушённо всхлипывая, она прижалась лицом к его груди, и он даже не вздрогнул от прикосновения. На самом деле, было приятно знать, что кто-то здесь его не ненавидит. Он неловко потрепал её по спине, и она неохотно отпустила его, вытирая глаза.

- Вексель не в счёт, мы вам должны 150 и ни цента больше!
- Я уверен, что вы бы посчитали мой вексель, если бы мы с Гейзлером проиграли.

Говард натянул капюшон, отделанный искусственным мехом, ему на глаза, а Соня ласково застегнула молнию до подбородка. Он недовольно застонал, но в уголке его рта притаился намёк на улыбку.
- Херми, как только доберёмся до Форта - начинаем тренироваться!
- Я просто вне себя от счастья... Но, скажите мне...Где, собственно, Форт? Шаттердом обычно видно издалека. Мы работали в таком в Токио до переезда в Гонконг.
- Внизу, - хором ответили близнецы.
.............................
Готтлиб и близнецы покинули Онтарио вместе. Соня крепко держала его за руку - отчасти потому, что ему было трудно скакать по льдинам, и отчасти потому, что, кажется, не хотела позволить ему сбежать. Говард шёл с другой стороны, защищая от косых взглядов, которые бросали на них некоторые члены экипажа. Слухи на корабле ходили самые дикие, некоторые считали, что они с Ньютоном сами умышленно вызвали кайдзю. Напуганные люди верят всякой чуши.

Ехали они вместе с группой метеорологов, незнакомых Германну. Те были очень молоды, полны энтузиазма и всю дорогу громко и легкомысленно обсуждали своё фантастическое везение и великолепные перспективы работы в Форте. Он спрятал лицо в капюшон, сидя в тишине на заднем сидении трясущегося грузовика на гусеничном ходу. Близнецы сидели по обе стороны от него, тихо переговариваясь о чём-то, услышанном по радио. Он слушал рассеянно - пульсирующая боль в голове мешала сосредоточиться.

Унылая дорога пошла под уклон, и он мельком увидел свой новый дом. Больше всего он был похож на приткнувшийся на краю скалистого утёса нефтеперерабатывающий завод. Возле грузовых лифтов толпились рабочие в пуховиках и защитных очках с тёмными стёклами, перетаскивая ящики. Германн выбрался из кузова и сразу же поскользнулся на чёрной луже застывшего моторного масла.

Медленно следуя за кучкой метеорологов, он смотрел на поднимающиеся над ними дымящиеся чёрные трубы высотой в тридцать или сорок этажей. Они изрыгали в серое небо ослепительно-белый дым. Это было похоже на первый день после контакта с сознанием кайдзю - боль была такой сильной, что Готтлиб всё видел белым и несколько дней был вынужден носить тёмные очки даже при слабом свете.

Лифт распахнул свой металлический зев, впуская их и хихикающую молодёжь, похожую на жизнерадостных студентов на экскурсии. Готтлиб стоял в стороне от них, придвинувшись к обнаруженному им окну лифта. Оно было со стеклом в несколько дюймов толщины и слегка покоробившееся от времени, но всё равно это было настоящее окно в лифте. Первые 80 этажей не радовали ничем, кроме металлических балок и целых миль проводов - это был скелет и сосуды здания, но начиная со 130-го всё стало гораздо интереснее - за стеклом появились тёмные глубины моря Линкольна... Они были под водой и только начали погружение. В справочнике, который дал ему Джойс, он вычитал, что Форт I уходит вниз более чем на 300 этажей.
Они расстались с океаном на 201 этаже, когда студенты начали нервничать. Похоже, они раньше не бывали в Шаттердоме. На 215-м студенты благополучно покинули лифт, и рейнджеры остались одни. Готтлиб посмотрел на свой ключ от номера.

- Все пилоты живут на 217-м этаже, да?
Соня кивнула: - На этом этаже очень тихо. Пусто. Всего десять команд, а ведь каждый этаж рассчитан на сто человек. У нас даже есть собственная столовая. Но мы сейчас туда не пойдём! Нужно сначала повидать кое-кого.
Говард потер руки и ухмыльнулся: - Нам надо навестить нашу малютку.
..................................................................................................................................................
Ангар Егерей был настолько глубоко внутри крепости, что поездка заняла 20 минут - а ехали они довольно быстро. Всю поездку близнецы перечисляли характеристики своего робота, обсудив каждую чёртову гайку.

- Он был построен на заводе Егерей в Торонто - последним, прежде чем завод закрыли. На этом же заводе построили Юконского Буяна.
- Руки длиннее, чем у любого из Егерей!
- И самая лучшая способность работать на глубине...

Огни лифта мерцали, затем всё потемнело, потом они, похоже, проехали через серию металлических колец, наконец-то вспыхнул свет, и он увидел ангар. Казалось, тот растянулся на несколько миль. Пещеры-ниши были вырезаны в скале, и в каждой стоял огромный робот. Сам ангар был заполнен множеством небольших мастерских, там и тут вспыхивали искры сварки, стеклянные будки диспетчерских и леса через каждую щель, и отовсюду доносилось множество звуков - криков и лязга металла.
Выйдя с близнецами из лифта, Готтлиб обнаружил, что стоит на небрежно нарисованном на полу огромном жёлтом круге. От него отходили разноцветные дорожки, на каждой из которых было имя Егеря. Восторженно визжа, близнецы потащили его по аквамариново-синему лучу, мимо сотен занятых делом людей в перепачканных машинным маслом комбинезонах.

У Сирены Карпатии было узкое и высокое тело - пожалуй, не ниже, чем у Бродяги. Из-за непропорционально длинных рук Егерь слегка напоминал ссутулившуюся обезьяну. Голова у него была сплющенная с боков, с выгибающимся сверху острым плавником, похожим на гребень подводной лодки - спереди он заходил на круглый красный смотровой экран. В сочетании с "зубами", нарисованными на месте соединения головы с телом, это делало Егеря похожим на металлическую пиранью. Близнецы обняли одну из массивных ступней, карабкаясь, чтобы усесться на ней.

- Скучала по нам, детка?
- Мы по тебе скучали!
- А ты подросла с прошлой встречи!
- Доедала все овощи, как мы велели?

Готтлиб почувствовал пробуждающийся интерес. Оставил близнецов заново знакомиться с Сиреной, он вернулся по синей дорожке к жёлтому кругу. Фиолетовый луч - Наперстянка Юпитера, оранжевый - Химера Раздора, тёмно-серый - Мороз Потёмкин и... да, он был здесь - пронзительно-зелёный - Бритва Оккама. Его сердце забилось сильнее, когда он стукнул тростью по цветному пути. Оглядевшись, чтобы понять, не смотрит ли кто-нибудь за ним, он пошёл по нему. Это был долгий путь, и чем дальше он шёл, тем реже встречал рабочих и механиков, суетящихся среди искр. Он миновал Морского Гиганта, возле которого не заметивший его Гарри Арчер спорил с маленьким китайцем.

Надо сказать, Гигант полностью оправдывал своё название. Егеря больше Готтлиб никогда не видел, он был даже крупнее Страйкера. У весь состоял из плавных кривых и круглящихся шарниров, у него был короткий торс и мощные длинные ноги. Наибольшая часть веса, казалось, приходилась на широкие плечи Егеря - это была его голова - абсолютно круглая, словно вдавленная в корпус. Смотровой экран задумчиво взирал на техников внизу. Просто чудо, что две маленькие женщины могут управлять чем-то настолько большим. Он двинулся дальше - и вдруг увидел ЕГО - раньше, чем был к этому готов.

Прежде всего в глаза Готтлибу бросился его размер. Для Егеря Оккам был очень маленьким. Встав рядом с большим Мехом, вроде Морского Гиганта или Страйкера Эврика, он выглядел бы ребёнком. Он подошёл ближе, приоткрыв от изумления рот, глядя на великана над собой. Да, конечно Оккам был даже меньше среднего роста, но он всё же был Егерем, и с ног до головы в нём было верных 150 футов. Он был коренастым, с крупными кистями рук и, несомненно, очень гибкими пальцами. Голова тоже была меньше обычного в сравнении с торсом и почти вся состояла из затемнённого стеклянного щита, по бокам её были мощные прожекторы. На плечах он увидел что-то вроде второй пары маленьких когтистых рук, прикрытых сейчас короткими щитками - они раскрывались по обе стороны от тела, словно короткие крылья. Германн протянул руку и положил её на ступню Оккама. Она была упругой из-за толстой резиновой "подошвы". Огромный глаз и общая округлость линий делали Оккама похожим не на машину-убийцу, а на огромную яркую игрушку.

- Эй, вы там? Што вы там делаете? Оккам в оффлайне! Вам тут нечего делать!
Готтлиб виновато отдёрнул руку, увидев, что к нему сердито шагает человек, выскочивший из ближайшего трейлера.
- С какой команды? Точно не из моих, да ещё...
Он заметил трость Готлиба и осёкся, удивлённо подняв бровь: - Э, важная шишка? Политик? Вали сниматься с Мятежным Самсоном, это популярное дерьмо. Бритва не для...
- Я... это мой Егерь. И... Я - новый пилот.

У этого коротышки был намёк на пивное брюшко и тёмные волосы, поседевшие на висках. Готтлиб подумал, что он выглядит так, словно вот-вот взорвётся. Он уставился на Германна, словно не зная, что с ним делать.
- Так, значит? Значит теперь в пару к чокнутому, из-за которого я тут торчу, мне подсовывают проклятого калеку?
Готтлиб нахмурился и закусил губу.
- Да, я именно тот, из-за которого вы тут торчите. Калека и его чокнутый партнёр поведут вашего Егеря-малютку-недоростка.
Человечек пригладил свою седеющую курчавую шевелюру и обошёл несколько раз вокруг Германна, бормоча: - Вроде ж мне называли имя этого Хромули... Да, сержант Джойс мне сказал, што будет какой-то Готтлиб. Не думаю, што ты чего-то стоишь. Мало што немец, так ещё и калека...
Готтлиб наблюдал, как он кружит рядом, словно нервная акула - говорить с этим противным недомерком, источающим запах пота и табака, было явно невозможно.
- Я - доктор Балор Флуд. Главный инженер и архитектор Оккама - этого вот Егеря, которого вы наверняка угробите.
Готтлиб вздрогнул, и, заикаясь, попытался возразить, когда Балор медленно пошёл вокруг него, делая выпады... Застав Германна врасплох, он метнулся к нему, выдернул трость, и, пнув по больной ноге, свалил на цементный пол.
- Жалкий. Как двуногого ягнёнка завалить. Ну и сколько берёт на себя эта твоя нога? А, не бери в голову, я скумекаю, как... вот может быть... может ремень... и переместить вес на здоровую ногу, на правое полушарие мозга. Тогда ты бушь держать вес на здоровой ноге. И вот так...
Германн лежал неподвижно, с трудом переводя дыхание - боль в ноге, объединившись с головной болью, лишили его способностей к связной речи. Он просто смотрел на этого странного хулигана, чувствуя, что вернулся в начальную школу, где одноклассники любили развлечься, сшибая его на землю. Задыхаясь, он открывал и закрывал рот, но Балор совершенно не обращал на него внимания и крутил в руках трость, разговаривая, кажется, с Оккамом:

- Ты уж точно не Шон Патрик, я в этом чертовски уверен. Даж не в половину такой, таким он был,.. хех, был. Ему даж не надо было что-то на себя напяливать, чтобы пилотировать Бритву. И уж я охереть как уверен, что не был он педиком, как ты и этот чокнутый татуированный ублюдок. Или это всё дурацкие слухи?
Готтлиб подумал, что этот человек пугает его больше, чем кайдзю. Он был в два раза ниже и в два раза старше, но учёный чувствовал себя рядом с ним совершенно бессильным.

- Балор! Отвали от него!
По зелёному пути бежали близнецы. Говард наклонился, поднимая Готтлиба с бетона, а Соня, едва не плюясь от ярости, выдернула из рук Балора трость.
- Это ты сделал? Ты сбил его с ног, сучий лепрекон?
Говард успел перехватить руку сестры раньше, чем она отвесила инженеру пощёчину. Она скрипела зубами, трясясь и задыхаясь от ярости. Готтлиб почувствовал, что краснеет. Спасение было едва не унизительнее оскорбления.

- Пф-ф. Парочка испорченных детей его от меня не убережёт. Его задница теперь моя, раз он пилот моего Егеря.
Вытеснив Соню и Готлиба назад, на зелёную тропу, Говард показал Балору "фак".
- Он не твой, а его и Ньюта. Смирись уже с этим, мелкий ублюдок!
- Слухай сюда, он у меня пройдёт через ад, прежде чем станет пилотом!

Готтлиб почувствовал, как прижавшееся к нему тело Сони напряглось от злости, когда она крикнула обернувшись и сильно покраснев: - Ты у меня ещё огребёшь, мудак!
Им вслед ещё долго нёсся хриплый смех Балора.
Уходя, Готтлиб оглянулся - не на старика, а на Оккама. Тёмный глазной экран, казалось, провожал его взглядом, прося остаться.

...............................
- Это твоя комната, док. Мы живем ниже по коридору, а Мелеро - прямо напротив тебя. Если проголодаешься - на кухне всегда есть что-нибудь. Вещи твои, похоже, уже в номере.
Готтлиб потёр висок, и Говард взял его за руку:
- Док, ты в порядке?
Соня, нахмурившись, сняла с него капюшон парки. Он поморщился от яркого света и прикрыл слезящиеся глаза.
- Ну вот, у тебя голова болит... Нога в порядке? А если этот мудак тебе её повредил? Хочешь, пойдём в лазарет? Показать тебе, где это?
Он покачал головой и взялся за дверную ручку:
- Ничего, не стеклянный. Я буду в порядке, просто надо немного поспать. Спасибо, что показали ангар и Оккама.
- Не позволяй Балору доставать тебя, - жалобно сказала Соня, - ты будешь крутым пилотом. А он просто мудак.
- Всё так и есть.
Дверь закрылась за Германном с тихим щелчком.
...........................

Номер был просторнее, чем он ожидал. В нём помещались комод, письменный стол, широкая кровать... был даже миниатюрный холодильник. Войдя в ванну и включив свет, он помедлил - в стене напротив была ещё одна дверь. Он повернул ручку - замок был отперт - и с любопытством толкнул дверь.

Он увидел большой постер "Акира" и несколько плакатов поменьше, приклеенные вокруг - "Годзилла против Mатры” и "Сын Годзиллы". Он споткнулся о кроссовки, разбросанные на грязном полу, и понял, куда попал. Тошнота и боль накрыли внезапно, он едва успел вернуться в ванную, прежде чем упасть. Вид комнаты Ньютона разом снёс всю выстроенную защиту и настеж распахнул их канал связи. Боль была невероятной. Ему казалось, что он ослеп, что взорвавшийся мозг сейчас вытечет через уши. Он успел склониться над металлическим унитазом, и его стошнило. Потом он лежал на полу, скорчившись вокруг унитаза, усмиряя дыхание, пока синяя боль отступала. Медленно он взял связь под контроль, оставляя Ньюта там, где его присутствие ощущалось не больше, чем обычная мигрень, и зарыдал без слёз.

После нападения на Онтарио Готтлиб думал, что умирает. Когда мозг Ньютона начал разбухать, давя на свод черепа, он был уверен, что они умрут вместе. Тогда, так же задыхаясь от боли на полу ванной комнаты он, как ребёнок, ждал миссис Мелеро, но она ни разу не покинула Ньютона... в голове которого была дренажная трубка для слива лишней жидкости...

Германн медленно поднялся и побрёл в свою комнату. Трость выпала из его руки с глухим стуком, он свалился на кровать, вытащил руки из рукавов парки и свернулся под ней, как под одеялом, прикрыв капюшоном болевшие от света глаза. Он очень старался не думать о Балоре, но понял, что съёживается ещё сильнее. Этому человеку удалось его смутить и напугать. Таких в программе будет ещё много. И хуже всего то, что он был прав. Это было похоже на смерть в симуляторе, когда его убили за пару секунд. Он оказался совершенно бесполезным.
Немного поспать - и он сможет вернуться к статистике, к старым добрым безопасным цифрам и посмотреть, что можно с ними сделать. Вполне может быть, что именно этим божьим почерком написано, где прячутся монстры.
........................

Маленький голос позвал его. Он пришёл на его зов, но другой его отослал. Он был голоден. Много еды, чтобы наполнить себя Железных лодок мало, крошечной рыбы мало. Он чувствовал запах еды на суше, но земля делает его тяжёлым. Скоро... скоро он отнесёт пищу в Щель. В глубокую трещину в земле, где в нём нуждаются. Где нужна еда. Он плывёт возле айсберга и оборачивается вокруг него и отдыхает. Голос в его сознании задаёт вопросы, причиняет боль, почему он не знает? Разве он не часть нас? почему он не знает?
.......................

В три часа утра Готтлиб обнаружил, что больше не может спать. Взяв заметки и ноутбук, он отправился в столовую рейнджеров и обнаружил, что она очень кстати совершенно безлюдна. Выбрав в пустом зале угол потемнее, он открыл ноутбук, разложил на столе записи аккуратным прямоугольником и принялся за работу - здешнюю тишину нарушал только скрип его пера и отдалённое пыхтение каких-то механизмов.
Он со вздохом помотал головой, снял очки для чтения и потёр переносицу. Цифры не складывались. Казалось, что атаки кайдзю происходят во всех океанах каждого полушария. У него была теория, но данные не подтверждали её полностью, и он сомневался. Он был уверен, что кайдзю несколько - некоторые из атак были очень близки по времени и сильно разнесены территориально. Ему был нужен Ньютон, чтобы помочь с определением скорости, с которой движутся кайдзю. Тогда можно было бы построить более точную теорию относительно количества тех, что сейчас скрываются в океанах Земли. Мысли о стычке с Балором и необходимости повидаться с Ниютоном вызывали горечь во рту. Он должен сам со всем разобраться.

- Полуночничаете, доктор Готтлиб?

Он поднял глаза и увидел Нэнси Арчер, катившую с кухни сервировочный столик.

Она неспешно размешала в чашке растворимое какао и отпила, критически разглядывая Готтлиба. Казалось, она никогда не улыбается. Он не помнил на её лице иного выражения, кроме неодобрительного. Суровая Нэнси выглядела полной противоположностью своей напарницы по дрифту Ханни.
- Хотите какао? И у меня есть песочное печенье - могу поделиться.
Он со вздохом выпрямился и пошевелил затёкшими плечами.
- Я... с удовольствием приму ваше предложение, миссис Арчер.
Она приготовила ещё одну порцию, долила в неё сливок и размешала. Она была красивой. Не такой красивой, как Ванесса, но сравнивать с Ванессой всех женщин несправедливо.
- Просто Нэнси, пожалуйста. Я бы предпочла, чтобы вы звали меня по имени.

Она поставила на стол свою чашку и блюдце с печеньем и уселась на металлическую скамью напротив него.
- Могу ли я спросить, над чем вы работаете?

- Конечно. Я пытаюсь дать точный прогноз количества активных кайдзю в настоящее время и понять, где именно они могут быть... или как они перемещаются, учитывая, что на сушу пока ни один не выходил. Пока всё довольно загадочно.
Нэнси взглянула на карту мира, помеченную цветными маркерами: - Сейчас им не приказывают. Они нападали на города не для еды и не в поисках пары, они это делали, потому что ими управляли. Ньютон сказал мне, что кайдзю напал на нас только потому, что был голоден. Он узнал, что корабли перевозят еду... Они сейчас просто животные, очень большие опасные животные, - она внимательно посмотрела на него, подперев рукой подбородок
- Когда вы говорили об этом с Гейзлером?
- Гарри и я навестили его после ужина. Он не может долго разговаривать, но он наконец-то был достаточно в сознании для беседы. Теперь, когда он не итубирован, он всё время просит позвать вас.
Она подняла карту в разноцветных пунктирах и хмуро на неё посмотрела.
- Я надеюсь, что они останутся в океане, чтобы мы могли их убить раньше, чем кто-то пострадает.
- Я слышал достаточно их мыслей, чтобы знать, что, когда они по-настоящему проголодаются, то пойдут к берегу. Но есть ещё что-то, что держит их в воде. Что-то серьёзное, я уверен. Если бы я мог выяснить пути миграции ... если все они возвращаются в одно место... или если они идут от одного ...

Она оставила карту и так резко сменила тему разговора, что Готтлиб отложил печенье, так и не откусив.
- Я слышала о том, что произошло с Балором. И знаю, что это должно вас беспокоить. Я хотела бы поговорить с вами об этом.
- Как вы... Это не имеет значения.
- М-м-м... доктор Готтлиб, знаете - я большой эксперт в "мне не важно, что про меня думают". Я уверена, вы уже слышали всякие вещи обо мне, Гарри и Ханни?
Она отпила ещё глоток.
- Вы знаете, что Ханни была порнозвездой?
Он приподнял бровь и поджал губы.
- Нет, я не знал.
- Да, думаю, вы вообще про это мало что знаете. Вы самый большой пуританин, которого я когда-либо видела.
Она откинула голову назад и медленно вздохнула.
- Я отказалась от довольно перспективной актерской карьеры, когда Гарри отозвали в Центр управления. Я не люблю чувствовать себя бесполезной, и он нашел способ помочь. Я знала, что он изменял мне с Ханни в течение многих лет, но... на самом деле, когда я поговорила с ней...

Она смотрела ему в глаза, голос звучал серьёзно и убедительно: - В первый день в Академии мне сказали, что я не продержусь и неделю. Дедовщина и обучение - это было весьма болезненно. Но я здесь, потому что мне было все равно, что обо мне думали другие люди... важно только то, что думают те, кого любишь. Вы понимаете?

- Я не вижу, какое это имеет отношение к путям миграции кайдзю, которые мы обсуждали.

Она взяла печенье и аккуратно откусила кусочек.
- Позвольте мне попробовать объяснить доступно... Мелеро были лучшими резервными пилотами. Их дрифт-совместимость настолько высока, что они побили рекорд Академии по скорости соединения. А тут ты - неспортивный чопорный зануда, один раз побывавший с симуляторе, никогда не стоявший в Егере, побеждаешь их в игре вместе с Реаниматором. Проклятый Реаниматор... Гиперактивный мелкий парень из трюма, который молчит, только когда у него еда во рту.
Она побарабанила по столу пальцами с прекрасным маникюром, давая Германну осознать сказанное, и продолжила: - Вы будете работать с людьми, которые вас не одобряют... или им не нравится то, что вы делаете... или вы их просто бесите. И знаете что, Германн?

Он ждал ответа, пока она с наслаждением прикончила своё печенье, допила последний глоток какао и стукнула чашкой о стол: - На хуй. Их.
И смахнула крошки с блузки.
- Кого волнует, что они думают? Кого волнует, что думают все эти механики и инженеры? Ньютона волнует, что вы хромаете? Близнецов Уотли и всеобщую няньку Мелеро интересует, с кем вы спите? Черт, нет. Держитесь друзей, Германн, и нахуй всех остальных. Усвойте этот урок и станете круче, чем уже есть. Вы поняли?
Он медленно кивнул ей, жёстко сжав рот.
- Хорошо. Навести Ньютона как только сможешь. И доешь это печенье - для пилота у тебя недобор веса.

Он увидел на её лице слабую, призрачную улыбку: - Спокойной ночи, доктор Готтлиб.

.............................
Германн осторожно положил руку на плечо миссис Мелеро. Он нашёл её в лазарете, спящей в кресле у кровати Гейзлера. Она выглядела измождённой, собранные в небрежный хвост волосы были грязны, под глазами залегли тёмные круги.
- Миссис Мелеро?
Она пошевелилась и застонала, потягиваясь.
- Ньютон? Ещё не пора... Германн?
Она сияюще улыбнулась ему - удивлённая и заспанная.

- Ох ... Cariñо, я беспокоилась о тебе, но я была слишком занята, чтобы тебя навестить. Нета мне рассказывает как ты, но...
- Я вас сменю. Посижу пока с Гейзлером.
- Ты уверен? Он в порядке на самом деле, просто ничего не видит, - она прикрыла глаза рукой, изображая повязку, - Это пройдёт. Просто когда мигрень...
- Да, про мигрень я знаю всё.
Нита встала, потягиваясь.
- Меняй лёд, когда растает. Я вернусь через несколько часов.
Она взяла его ладонь и приложила к своей щеке, улыбаясь: - Эх вы, учёные, за вами глаз да глаз, да?

Когда она ушла, он убрал согревшийся компресс со лба Ньюта и достал из мини-холодильника свежий. Ньют застонал, поднял руку, чтобы показать, что проснулся и пробормотал плывущим голосом: - Спасибо, Нита ... в самом деле, этот начал нагреваться...
- Это я, Ньютон, я не заметил, что ты проснулся.
Рука Гейзлера, вылетев из-под одеяла, слепо зашарила в воздухе.
- Германн? Твою мать, где тебя носило? Почему не пришёл раньше?
- Пока не добрались до Форта, я был у тебя несколько раз, но ты... вовсю наслаждался морфином.

Но Ньютон уже не слушал его, говоря со скоростью миля в минуту, слова лились без пауз, натыкаясь друг на друга.
- Ты видел? Ты видел, что оно думало? Разве это не удивительно? Мы практически оказались в сознании настоящего живого кайдзю! Я имею в виду, я не увидел всё, это было слишком сильно, но оно в самом деле со мной говорило!
Ньют хватал ртом воздух. Похоже, его подташнивало, но он продолжал улыбаться. Готтлиб поморщился, почувствовав слабый всплеск головной боли.
- Да... да, я видел.
- Мы должны сделать это ещё раз... в следующий раз мы будем ...
- Гейзлер, Бога ради! На этот раз им пришлось просверлить тебе дыру в черепе! Какие ещё ужасы должны случиться с твоим мозгом, прежде чем ты поймёшь? Теперь слушай меня... Мы должны выяснить локацию кайдзю, и они должны быть уничтожены. Ты видел тоже, что и я - рано или поздно голод выгонит их на сушу.

Ньют уронил голову в подушку и попытался отдышаться. За его глазами плавала наполненная красными вспышками волна чёрной боли, и Германн тоже видел её.
- Да... ты прав. Просто я иногда теряюсь во всём этом и забываю, кто мы на самом деле.
Готтлиб подвинул стул поближе к кровати и взял Ньюта за руку. Почему-то ему казалось, что этим он привязывает его к земле. Ньютон сильно стиснул его пальцы.

- Я думаю, что они уборщики, которые должны зачистить оставшихся людей. Первая категория проверила воду ... потом пошли боевики, этакие эсминцы. Но в конце концов хозяева были так заняты, воюя, что, вероятно, прекратили тратить ресурсы на клонирование и запустили самовоспроизводящихся особей... Так же, как они сделали с динозаврами. Они должны были сосредоточиться на зачистке. Тот, о ком мы говорим, не имеет личной памяти о другой стороне разлома. Он был связан с коллективным разумом, чтобы знать о существовании другого мира... но он родился на земле. Oтачи не случайно была беременна ... Сколько времени они растут? Мы должны выяснить. Возможно, это годы, и он всё ещё растёт... мы ничего не знаем об их жизненных циклах ... мы ...

Он смутился: - Меня сейчас стошнит, Германн, поищи ведро, пожалуйста...
Германн обнаружил возле кровати жёлтое пластиковое ведро и успел подставить его Ньюту прежде, чем тот расстался с содержимым желудка.
- Тьфу... извини, с этой мигренью всё время тошнит... когда болтаю - хуже. Не стоит мне столько трепаться.

Готтлиб потёр виски - боль нарастала - и передал Ньюту бумажную салфетку, чтобы утереть рот. Он отметил чёрную повязку на глазах Ньютона и предположил, что для того свет по-прежнему невыносим. Он помнил, как резало его глаза после атаки. Он осторожно положил свежий компресс на лоб Ньютона и опять взял его за руку. Его собственная голова пульсировала, но пока это была терпимая боль.

- Теперь, когда Рифт закрыт, они действуют без приказов, подчиняясь животным инстинктам, но ты думаешь, что они размножаются? Или ... мы просто имеем дело с несколько младенцами, которые родились здесь раньше?
Ньют с трудом вздохнул, держась за живот: - Ох... Не знаю... у ранних не было репродуктивных органов... даже у Отачи не было нормальной матки... но они все такие разные... некоторые, возможно, способны размножаться.
- Но почему бы им не идти к земле? Почему они ждут? По моей теории, их что-то контролирует, Ньютон. Если бы работали только инстинкты, они бы давно съели всё доступное, не прячась в океане. Нам нужно больше информации.
- Вот для чего нужен Оккам. Вот почему мы должны ... ведро!
Германн дотянулся до ведра и держал его, успокаивающе положив руку на затылок Ньюта, пока тот вздрагивал и отплёвывался.
- Я сегодня видел... Оккама...
Ньют - бледный и задыхающийся -дико взмахнул руками:
- Он потрясающий, правда?! Может погружаться глубже, чем любой Егерь из прошлых!
- Стоп. Перестань говорить. Мы поговорим об этом, когда тебе станет лучше.
Гейзлер застонал, но молча кивнул, преодолевая очередную волну тошноты.
- А я даже не сказал тебе о Гогмагоге ... лаборатория - так много надо сделать. Нам очень много надо сделать...
- Потом. Мы подумаем об этом, когда тебе станет лучше.

Готтлиб сжал руку Ньюта, почувствовав кончиками пальцев слабое биение пульса. Он смотрел на выбритые волосы и повязку, под которой - он знал, просверлено отверстие - и искал что-то, что сможет отвлечь его от этого... и подбодрить Ньюта.

- Говоря о репродуктивных органах... Ты в курсе, что пилот Ханни Паркер была порнозвездой?
- Ха .... нет ...
- И тем ни менее - была.
Ньютон перекатил голову на подушке, его тело расслабилось: - Это... забавно.

Голос Германна упал до шёпота:
- Я так и думал. Ньютон, я бы предпочел, чтобы ты больше не убегал. Ты напугал меня ночью после Игр. Эта твоя привычка делать внезапные глупости... из-за неё мне за тебя страшно. А потом, когда всё кончается, я злюсь на тебя. Это пренебрежение моими чувствами. Если я собираюсь научиться тебя понимать, тебе придётся оказать мне ответную любезность.
Ньют улыбнулся - замороженная половина рта дрогнула - и сжал пальцы Германа, и это было действительно единственное извинение, в котором Готлиб нуждался.

Примечание от переводчика:

 Sirickss, распутывавшая ирландский акцент Балора, настаивала на имени "Бэйлор", что, конечно, правильнее, но съедает намёк на бога смерти из кельтского пантеона, который точно есть у автора (потому что автор любит говорящие имена) - у нас он больше известен именно как Балор.

В разговоре Германна с Нэнси Арчер я сознательно позволила ей перепрыгивать с "вы" на "ты" и обратно. Сами знаете, что в аГлицком такие фокусы не случаются, но по-русски ход мне показался оправданным - в какой-то момент она начинает говорить жёсткие и оскорбительные вещи, которые при "вы" звучат брезгливо, а с "ты" - по-свойски. То есть "да, ты - занудный пуританин, чудом оказавшийся среди рейнджеров, но я за тебя волнуюсь и пытаюсь тебе помочь". Потом возвращение к привычной форме, а потом опять перескок в моменте с печеньем - потому что это дружеский совет, человека, помощи ради залезающего в личное пространство.

Ну и - автор и в этой главе довольно много наредактировала по мелочи - тут слово, там - фраза, а в целом - дофига. Так как мы пытвемся идти следом - это уже не вполне тот текст, что был в начале.